Последнее слово к тебе.
Ты не пахнешь, как первое свидание. Да и твой запах давно уж не пьянит.
Ты пахнешь желчью, и той всей мерзкой грязью, что постоянно отбивает аппетит.
А твоё имя, как по стеклу ногтями. Настолько резко, что ранит нежный слух.
И мне плевать, какими жизнь твоя полна страстями. Ты зажимай в углах грязных потаскух.
А в мыслях твоих черти всё бушуют, и с ними вальсы крутишь вечерами,
Но также холоден, как лёд, среди девиц с горящими сердцами
И кто тебя поймёт? И кто тебя поддержит?.. кому ты нужен, милый мой, родной?
И как ты глушишь в грудине этот скрежет, один с такой прогнившею душой?
Мне не понять твоих хитросплетений. И всех тех мыслей, что терзают бойкий ум.
И ты как классик, не страдая ни о ком, спустился в корабельный трюм.
Но только трюм твой - бесчувственная глыба, которая несёт в себе печаль.
И сколько не копила б я обиды, мне раз за разом становилось тебя жаль.
И да, ты не любил. Я это знаю. Мне было больно от эти чёрствых слов.
Но сколько б я дверей не открывала, осталось слишком много тайников.
Я не стремлюсь открыть ящик пандоры и выпустить на волю твоих бесов.
Я уже знаю, что чувства для тебя, - как уязвимая пята для Ахиллеса...
О счастье молчат...
А ты знаешь о счастье - молчат? Совершенно не придают огласке.
Все твердят о блеске глаз, который почему-то, нужно прятать за маской.
Я так долго горела мечтами об ощущении себя нужной и важной,
Что мне - в пору от счастья кричать,
Не хватит слов, - прокричу трехэтажным.
Я до сих пор не имею машины, до сих пор не кичусь деньгами.
Я не ем на завтрак сашими и не могу содержать свою маму.
Я до сих пор не смирилась со смертью, не принимаю ухода близких,
Я не могу справляться с ленью и до сих пор не знаю английский.
Я не живу в дорогих отелях и до сих пор я не рок- звезда.
И эта проза не про важность денег, а про тот самый блеск в глазах.
Они светятся, если ты рядом и от мысли, когда тебя нет.
Потому что то самое благо - мой любимый, родной человек.